2010: градус тревоги

III Саратовская область, Республика Мордовия

Тягостное зрелище - побелевшая от зноя редкая пшеничка, серо-зеленый ячменек сантиметров в пятнадцать ростом, едва высунувший щуплый колос и засохший на корню, карликовые подсолнушки. Ульяновск, Саранск, Пенза, Саратов - трудно оставаться в стороне от общей беды. Но что может поделать с жарой человек? Наглядевшись на это разорение, мы решили заказать молебен о дожде.

Недавно где-то на нашем пути просить у неба влаги вместе выходили в поле православные, мусульмане и, как сформулировал рассказчик, "еще какие-то кришнаиты". И даже вроде бы что-то там в результате покапало.

"Здравствуйте, вам батюшку? - старик возле церкви отрывается от изготовления оконной рамы и, узнав причину нашего появления, приглашает: - Давайте провожу".

Оказывается, на днях отец Александр уже молился о дожде в стенах храма. "Когда закончил, вышел и спрашивает: ну что, был дождь? - рассказывает наш провожатый. - И я ему честно ответил: да, батюшка, ровно пять капель упало". "А он что?" - хором интересуемся мы. "Посмеялись", - просто ответил старик.

За забором басом залаяла собака. Предложив подождать, старик приоткрыл воротину и скользнул внутрь. Там раздалось прямо-таки утробное урчание, и мы уже было подумали, что деду конец. Но он вскоре так же, ужом, выскользнул обратно: "Кобель один дома. А батюшки нет". И, поколебавшись, добавил доверительно: "У матушки сейчас отпуск. Ну, и на пруд они поехали, наверное, купаться".

Не выгорела молитва о дожде. Что ж поделаешь, видно, чтобы Бог помогал, надо к нему обращаться, не только когда засохло и не по капризу - "молебен хочу".

Зато, может, в результате жары и этого купания одним гражданином Российской Федерации станет больше.

Долг Ивана Григорьева

"Вань, а сын фермером будет?"

"Не-ет, да ты что, - поднимает меня на смех саратовский фермер Иван Григорьев. - Сказал: гаишником буду, жезлом махать, "КАМАЗы" с зерном останавливать - по сто рублей с каждого".

Пятнадцатилетнего сына на новом комбайне Григорьев угнал на уборку туда, где есть что убирать, - "надо ж деньги добывать".

На его собственных полях старые "Нивы" катаются почем зря. Двести пятьдесят килограммов на гектаре посеяно, триста пятьдесят с гектара обмолочено. Комбайнер вылезает из кабины как пьяный. Сколько в ней градусов? Шестьдесят? Восемьдесят? "И сколько он заработает? - спрашивает у меня Иван так, как если бы это были мои поля и мой. - А нисколько".

Комбайнеру полагается по 500 граммов зерна на каждый заработанный рубль.

Семьдесят пайщиков ждут от Ивана выполнения договоров аренды земли. Каждый должен получить по два воза соломы и по тонне зерна.

Если все причитающееся отдать, рассчитываем мы с Иваном, не останется ничего. "Придется срезать", - признает он.

Брать кредит - бессмыслица. Документы на льготный, под 15 процентов, лежат без движения в банке с весны. Нет залога. Новый комбайн получен по лизингу, а значит, Ивану не принадлежит. Старые банк не принимает в залог. Другой банк предлагает оформить кредит за три дня. Но - под 25 процентов годовых. Разорение.

А продление старых кредитов и лизинговых платежей на три года? "Я подписал договоры, но что это даст?" - предлагает опять посчитать Иван. Да, отсрочка платежа. Но проценты никто, по его словам, не отменяет, все это время они набегают. И, когда придет срок расплачиваться, придется отдавать три года по шесть миллионов.

Что такое для Ивана шесть миллионов? Это вся прибыль при условии, что урожай пшеницы по здешним меркам будет приличный - 15-16 центнеров с гектара, а цена на нее все это время удержится на уровне выше среднего - 6 рублей за килограмм.

Но в этой части Саратовской области не бывает три года подряд приличный урожай. Один из трех, как правило, оказывается более урожайным, и тогда цены падают. Другой засушливый, цены высокие, но продать нечего.

Григорьев вот продал свою "Тойоту", пересел на "Жигули".

"Как жить, а? - спрашивает у меня Иван. - Что они думают там, наверху?"

Я не знаю, что ответить: "Вань, ну, брось ты все это к чертовой матери!" "Ага, "брось". А сколько долгов на мне висит? Ты их заплатишь? - Григорьев машет рукой в сторону комбайнов. - А люди? У них другой работы не будет. А им детей учить. Чтобы в институт поступить, нужно взятку дать - триста тысяч рублей. Где заработают? Негде. Скажут: бросил нас. А мне среди них жить - идти-то больше некуда".

"Без взятки - никак?"

"А где ты это видел - без взятки?" - Григорьев смотрит на меня, как на умалишенного.

"Все-таки в последние годы государство больше тратит на сельское хозяйство", - вставляю я, пользуясь некоторой переменой настроения собеседника. "Государство тратит", - грозно вторит он мне. Кажется, еще чуть-чуть, и Ваня засветит мне в ухо чугунным кулачищем.

Но вместо этого он рассказывает, как весной делили между фермерами лимиты на солярку по льготной цене. Получилось по тонне на хозяйство. "Бензовоз берет четыре тонны, - объясняет фермер. - Значит, мне дали, а троим - нет".

Что такое один бензовоз? Этого горючего хватает на то, чтобы один раз пройти культиватором 300 гектаров паров. (Это поля, на которых ничего не посеяно, на них уничтожают сорняки и запасают влагу на следующий год. Без паров в засушливой зоне ничего не вырастишь.) У Ивана паров - 600 гектаров. И обработать их нужно минимум шесть раз за лето.

А во время уборки солярка вообще на неделю исчезла тут из продажи. Комбайны стояли два дня. "Топливная компания у нас одна, власти требовали не повышать льготные цены, а компания хотела повысить", - поясняет Иван. В результате нефтяники взяли "крепость" измором. Льготная солярка подорожала на 15 процентов.

Когда засухи нет и есть зерно и цена на него приличная, с корыстолюбивыми нефтяниками, гаишниками и, с позволения сказать, педагогами фермеру проще мириться. Можно сказать, они без участия минфина перераспределяют часть фермерских доходов в свою пользу. Но это - когда есть что перераспределять.

А если засуха, перераспределять вроде нечего. Но остановиться корыстолюбивые нефтяники, гаишники и, с позволения сказать, педагоги уже не могут. Ох, недальновидное это поведение, мне так кажется.

В хоккей играют настоящие мужчины

Фонтаны, асфальт и голубое озеро с лебедями - так в начале восьмидесятых виделось будущее поселка "Трудовик". Партия и правительство в этой сухой целинной степи создавали образцовое сельское поселение.

Асфальт точно тут был, кое-где его можно обнаружить и сейчас. Вместо голубого озера получился гигантский деревенский пруд с солоноватой, непригодной для полива водой - "лошади не пьют". Лебеди на практике обернулись утками. Что как раз вполне разумно. И фонтаны тоже есть - периодически, когда в очередной раз там или тут рванет водопроводная труба.

На краю глубокой траншеи, раскопанной посреди улицы Юбилейной два с лишним месяца назад, мы устроили встречу местных жителей с заместителем главы местного муниципалитета Андреем Григорьевым. Правильно - дальним родственником другого нашего героя, Ивана.

"Вот, по 240 рублей собрали на траншею, - обратились жители Юбилейной к нам. - А воды-то так и нет. С весны".

"Теперь надо трубу проложить, а денег нет", - опять-таки к нам обратился Андрей Григорьев. Просто для справочки: существует федеральная целевая программа "Социальное развитие села". По ней в этом году в России должны бы построить 7,2 тысячи километров деревенских водопроводов. У нас ведь до сих пор треть населения пьет воду из так называемых открытых водоисточников. Но программу "оптимизировали" в прошлом году на 58 процентов, а в этом - на 68. В результате, по самым оптимистичным прикидкам, труб проложат только 3,2 тысячи километров. Но это - по стране.

А жителям "Трудовика" до остальной страны какое дело? Им нужны не чужие тысячи километров, а своя вода. Колодец или скважина тут не решают задачу - вода на доступной глубине соленая.

"Не дай Бог, кто-нибудь из детей ухнет в траншею", - поворачиваются, наконец, женщины лицом к своему заместителю главы. "А вы следите за ними лучше", - советует тот. Славно побеседовали, конструктивно.

Воду на этой улице покупают бочками. Куб стоит 100 рублей. Трех кубов хватает на две недели, чтобы помыться взрослым и детям. На полив огорода ничего не остается. Поэтому огородов рядом с ровными домиками силикатного кирпича нынче нет.

За то время, что на Юбилейной не работает водопровод, каждая живущая тут семья израсходовала на покупку воды уже по три тысячи рублей. Этих денег, кажется, хватило бы на укладку новой трубы.

Позже фермер Михаил Данышев, встретившийся нам на центральной улице "Трудовика", подтвердит: "Менталитет: на одной улице сбросились по 500 рублей на трубу, на другой - тратят пятьсот рублей на привозную воду".

"А что, у вас на разных улицах люди с разным менталитетом живут?" - подковыриваю Данышева.

"Нет, просто на одних улицах хозяин есть, а на других - нету", - мирно втолковывает он мне.

"Фермера*, очень много фермера* делают", - поясняет Андрей Григорьев. И начинает, едва ли не захлебываясь, рассказывать, как дети подбили "фермеро*в" на строительство хоккейной коробки с освещением в соседнем селе, и теперь каждый зимний вечер все мужское население окрестностей, способное стоять на коньках и держать в руках клюшку, рубится за звание чемпионов муниципального образования. "Многие даже курить бросили, чтобы дыхалка не подводила", - удивляет нас Андрей.

Ну, и правда: чего ж теперь, искуриться, что ли, если на соседней улице люди в засуху без воды и без огородов живут.

Зато мяса будет много

Сейчас в Мордовии на пшеничные поля комбайн иногда запускают не для того, чтобы собрать зерно, - его там слезы. Но солома, хоть ее тоже мало, на вес золота - она при отсутствии сена поможет стадам пережить холода. Когда-то же они наступят.

Через месяц нужно, по-хорошему, сеять озимую пшеницу. Но если дождь так и не прольется, она не взойдет.

Оттого, что в Мордовии долго и упорно развивали рынки сбыта сельскохозяйственного сырья, отсутствие урожая действует на всю экономику как кумулятивный снаряд.

В хозяйстве, где Сергей Пыресев агрономом, погибло практически все. Ничего не сделалось лишь контракту на поставку ячменя на пивной завод. Требования у пивоваров строгие, долгосрочное соглашение они заключают только при условии, что хозяйство гарантирует объем поставки и высокое качество. А откуда взяться объему и тем более качеству в такую жару? Значит, или прощай контракт, или придется где-то закупать ячмень и поставлять пивоварам. А на какие шиши закупать?

Похожая история с рапсом. Владельцы завода, на котором из него делают масло, на кредитные деньги купили дорогущий пресс. Кредит нужно возвращать. А как, если рапс - родственник неубиваемой сурепки - засох. Значит, завод без прибыли? И непонятно, чем будет платить по кредиту.

Провожатый из республиканского минсельхоза, которого к нам прикрепили в Саранске, рассказал помимо прочего, что ученые уже попробовали на всхожесть озимую пшеницу урожая этого года. Оказалось, нет у нее никакой всхожести - сварилась и высохла.

Засуха не кончится, когда пройдет первый дождь. Она еще долго будет преследовать всех, кто связан с сельским хозяйством. Не говоря уже о тех, кто сам и есть сельское хозяйство.

Во дворе у Ирины стоит тренога - с утра резали поросят. "Только фамилию мою не называйте, а то они меня заедят", - кивает хозяйка на сонм сопровождающих нас чиновников. И открывает багажник "девятки". В багажнике - мешок с травой. "Это все, что муж сумел накосить сегодня, - Ирина разводит руками. - Скот вечером из стада приходит голодный, приходится кормить. А нечем".

Они-то с мужем и детьми останутся с молоком и мясом при любой засухе. А вот как те постоянные покупатели, которые специально приезжают к Ирине за мясом из города? Похоже, останутся ни с чем?

"Ты не паникуй, - позже похлопал меня по плечу один из моих героев, когда я поделился с ним этим соображением. - Как раз мяса в этом году будет дешевым, скот порежут - на рынке его будет много". А что в следующем?

Между прочим, в этой поездке сделал для себя открытие. Если взобраться на высокую-высокую горку и оттуда глянуть на пшеничное поле, оно кажется большим и красивым, даже если три месяца не было дождей. Но если зайти в поле поглубже, опуститься на колени и приблизить глаза к каждому растению в отдельности, они окажутся маленькими, чахлыми, бесплодными.

Вот такая она, наша засуха.
цифра

17 регионов России объявили чрезвычайное положение из-за засухи

Это Оренбургская область, Республика Башкортостан, Саратовская область, Республика Татарстан, Самарская, Воронежская, Челябинская, Волгоградская, Пензенская области, Республика Мордовия, Нижегородская область, Удмуртская, Чувашская Республики, Ульяновская, Тамбовская, Кировская и Курганская области. Готовятся к введению режима ЧС Республика Марий Эл, Рязанская область
Сильнейшие засухи XX века

1911 год

Неурожай охватил все уезды Астраханской, Оренбургской, Самарской, Саратовской, Симбирской и Уфимской губерний, затронул Вятскую, Казанскую, Нижегородскую, Пензенскую, Пермскую губернии и области Войска Донского. В пострадавших районах собрали только третью часть от планируемого урожая зерновых.

1921 год

Были поражены юг Украины и низовья Волги. Урожай в стране оказался на 25 процентов ниже среднего.

1946 год

Собрали 39,6 миллиона тонн зерна: на 16 процентов меньше, чем в 1945 году, и в 2,4 раза меньше, чем в 1940 году.

1972 год

Охватила 40 процентов посевных площадей. По разным данным, Советскому Союзу пришлось закупить за границей около 19 миллионов тонн зерна.

1998 год

Засуха охватила всю территорию Российской Федерации. Высокий урожай в предыдущем 1997 году "убил цены", а значит, и стимулы к расширению посевов. Сушь усугубила проблему. В результате урожай был ничтожный - 47,7 миллиона тонн. Россия стала ввозить гуманитарную помощь и зерно из-за границы. Цены на пшеницу взлетели вверх, и именно в этот момент началось бурное развитие зернового производства в России.
А как у них?

Казахстан

Казахстан снизил прогноз урожая на 2010 год. По заявлению министра сельского хозяйства Акылбека Куришбаева, сбор пока прогнозируется на уровне 13,5 - 14,5 миллиона тонн. В новом прогнозе объем зерноэкспорта не превышает 5,5 млн тонн. Напомним, что в 2009-м Казахстан собрал рекордные 21 миллион тонн зерновых и поставил на зарубежные рынки 8,3 миллиона тонн зерна и муки.

Украина

До 43 миллионов тонн снизил прогноз урожая зерна на Украине министр аграрной политики этой страны Николай Присяжнюк.

Это не первое движение прогноза вниз. В июне прогноз уже опустился с 46-47 миллионов тонн до 45-45,5 миллиона тонн. В 2009 году украинские аграрии получили 46 миллионов тонн. При этом эксперты утверждают, что мировой рост цен на зерно позволит украинским аграриям в 2010 году неплохо заработать на экспорте.

Белоруссия

На сегодня урожай в стране собрали на восьми процентах площадей. Пока средняя урожайность составляет 31,3 центнера. Всего в этом году, по оценке минсельхозпрода, в республике должны собрать около 9 миллионов тонн зерна и кукурузы. Это немного больше внутренней потребности белорусов. Однако о планах выхода на мировой рынок белорусы пока не заявляли.